Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дик - Страница 115

115

— Где ты пропадал, почему не пришел на наш весенний праздник? — спросили они.

— А разве был весенний праздник? — спросил студент — Я совсем позабыл о нем.

В это время в толпе промелькнула молодая девушка, которую он любил. Она прошла мимо, беседуя с каким-то молодым человеком и мило ему улыбаясь, и даже не взглянула на нашего студента. Тут только он вспомнил, что пригласил ее на весенний праздник… А сам туда даже не явился! Что она теперь о нем подумает?

Его больно кольнуло в сердце, и он хотел поспешить за ней следом, но вдруг один из его друзей сказал:

— Знаете, этому «вечному студенту» Стенбергу худо. Сегодня вечером он заболел.

— Надеюсь, ничего опасного? — быстро спросил студент.

— Что-то с сердцем. У него был тяжелый приступ, который может с минуты на минуту повториться. Врач считает, что больного гнетет какое-то горе, и если устранить причину этого горя, ему может стать лучше.

Вскоре наш студент уже входил в комнату «вечного студента». Тот лежал в кровати, бледный, измученный тяжелым приступом.

— Я пришел поговорить о твоей книге, — сказал студент. — Знаешь, это — великолепная работа! Мне редко приходилось читать что-либо более прекрасное!

«Вечный студент», с трудом приподнявшись с постели, посмотрел на товарища.

— Почему же ты так странно вел себя в полдень?

— Я был в дурном настроении, так как не сдал экзамена. Я не думал, что для тебя так важно мое мнение. Твоя книга очень хороша.

Больной недоверчиво взглянул на него: он был уверен, что товарищ скрывает от него правду.

— Ты, верно, слыхал про мою болезнь и хочешь утешить меня, потому так и говоришь!

— Вовсе нет. Твоя книга — прекрасна! Поверь мне!

— Так ты в самом деле не уничтожил ее, как я просил?!

— Что я, с ума сошел?!

— Тогда принеси ее сюда! Покажи мне, что ты ее не уничтожил, и я тебе поверю! — прошептал больной, опускаясь на подушки, такой слабый и истомленный, что студент испугался, как бы приступ не начался снова.

Какой мучительный стыд почувствовал наш студент! Взяв руки больного в свои, он рассказал ему всю правду. Рассказал, как листки рукописи сдуло ветром и как худо ему было целый день — ведь он причинил товарищу такое горе!

Когда он кончил свой рассказ, больной похлопал его по руке.

— Как ты добр ко мне, по-настоящему добр! Ты сочиняешь истории, желая пощадить меня! Я все понимаю! Ты послушался меня и уничтожил плохую рукопись, но не хочешь признаваться в этом теперь… ты думаешь, я этого не перенесу.

Студент стал уверять его, что говорит правду, но больной упорно стоял на своем и не хотел ему верить.

— Тогда верни мне рукопись, и я тебе поверю, — повторил он.

Ему становилось все хуже, и студент вынужден был уйти, чтобы не причинять больному страданий.

Вернувшись домой, студент почувствовал такую тяжесть на душе, такую усталость, что едва мог держаться на ногах. Вскипятив чай, он тут же лег в постель и, натянув одеяло, вспомнил, как счастлив был утром! А теперь… сам испортил свою карьеру… Но это еще можно бы пережить…

«Хуже всего то, что я принес горе другому человеку. И никогда себе этого не прощу», — казнился он, а потом подумал: «Сегодня ночью мне не уснуть».

Но, как ни странно, стоило ему положить голову на подушку, как он тут же задремал, даже не успев потушить лампу, горевшую на ночном столике.

ВЕСЕННИЙ ПРАЗДНИК

Случилось так, что в тот миг, когда студент заснул, на выступе крыши против окошка чердака появился крошечный человечек, в желтых кожаных штанах, зеленой безрукавке и белом колпачке. Малыш стоял, глядя на спящего и думая: будь он на месте студента, который лежит на кровати, он считал бы себя счастливым.

Всего несколько часов тому назад Нильс Хольгерссон отдыхал у бухты Экольсундсвикен на болотной кочке, поросшей калужницей, а в Упсале он очутился по прихоти Батаки-ворона, который выманил мальчика на поиски приключений.

Сам Нильс ни о чем подобном и не помышлял. Он лежал на кочке и смотрел в небо, как вдруг увидел, что среди проносящихся над ним облаков летит Батаки. Мальчик хотел было спрятаться от ворона, но Батаки уже заметил его. Мгновение — и ворон, стоя среди цветов калужницы, заговорил с Нильсом, словно он и Малыш-Коротыш были лучшими друзьями.

Мальчик заметил, что при всей мрачности и важности Батаки в глазах его прыгали чертики. Не иначе, ворон прилетел лишь ради того, чтобы потешиться над ним. И Нильс решил не обращать внимания на его слова.

Батаки сказал, что все время думал о том, как бы отблагодарить Малыша-Коротыша. Ведь он не мог ему сказать, где находится львиная доля брата. Вот он и прилетел сюда, желая поведать Малышу-Коротышу другую важную тайну: как заколдованному домовым мальчику снова стать человеком.

Ясное дело, ворон думал, будто мальчик тотчас попадется на удочку, раз он бросил ему такую наживку. Но Нильс холодно ответил, что он снова станет человеком, если сумеет доставить белого гусака целым и невредимым сначала в Лапландию, а потом и на юг, в Сконе.

— Не легко провести гусака в целости и сохранности через всю страну, — прокаркал Батаки. — Тебе следовало бы иметь про запас другое средство, если это не поможет. Но раз ты не желаешь ничего слышать, что ж, я молчу.

Тут мальчик возразил, что он не против, если Батаки хочет поведать ему еще одну тайну.

— Так я и сделаю, но только в подходящее для этого время. Садись ко мне на спину и полетим. Может, во время полета нам подвернется такой благоприятный случай.

115